2. Судорога на выдохе #6.

Весьма многие из авторов, писавших о заикании, наблюдали то явление, которому мы придаем значение экспираторной судороги, но они не признавали за ним самостоятельного значения и не усматривали в нем истинного симптома болезни. Вообще же нужно сказать, что вопрос о ненормальных вдохах и выдохах был постоянно настоящим порочным кругом мышления для авторов, писавших о заикании: одни приписывали самостоятельность экспирациям, а на инспирации смотрели как на явление физиологической необходимости для наполнения, груди воздухом, другие умозаключали обратным путем; по обе стороны одинаково оставляли не объяснимым первоначальную исходную точку нарушений речи. Мы не станем приводить в отдельности различных мнений относительно разбираемого явления, заметим только, что все авторы видят в выдохах явление вторичное, вызванное другими симптомами заикания.

Переходим к описанию экспираторной судороги.
По своим проявлениям и по своему влиянию на голосовой и артикуляторный аппарат экспираторная судорога имеет много общего с инспираторной. Большей частью она отличается таким же внезапным и порывистым характером, как и инспираторная, и, врываясь в стройное течение звуков речи, нарушает их правильную непрерывность. Эти два вида дыхательных судорог различаются между собой неодинаковым количеством мышечного напряжения: можно сказать, что инспираторной судороге свойственны быстрота и мимолетность, а экспираторной — объемистые и могучие напряжения мускулатуры брюшного пресса. По этому признаку уже с первого взгляда нетрудно различить оба вида судорожных движений, если они существуют совместно, сменяя друг друга. Сила экспираторной судороги сказывается в особенности в тех случаях, когда выдыхаемый воздух встречает препятствие на своем пути, например в противодействии артикуляторного и голосового механизмов. Этот случай будет подробнее разобран в дальнейшем изложении.

Экспираторная судорога обыкновенно поражает человека не в начале, а уже в потоке речи, ее наступление рез¬ко обозначается внезапным усилением экспирации, нисколько не вытекающим из артикуляторных потребностей данной минуты. Большей частью сокращение брюшных мышц бывает столь внезапно и сильно, что охваченный судорогой человек несколько наклоняется вперед, как это бывает при рвоте, а воздух с большим напряжением, быстротой и шумом уносится из груди наружу, через раскрытую голосовую щель. Таким образом, бережливость, с которой расходуется выдыхаемый воздух у говорящего, внезапно и резко нарушается при экспираторной судороге. Это подтверждается и субъективно тягостным ощущением необычного сжатия грудной полости, на которое жалуются пациенты после подобных экспираций. В тяжелых случаях заикания экспираторная судорога вызывается намерением говорить и появляется при первой попытке раскрыть рот.

Под влиянием напряжения брюшных мышц живот во время судороги сильно втягивается, туловище наклоняется вперед. Больные чувствуют, будто вся грудная клетка методически сжата со всех сторон и как будто это сдавливание распространяется и на части, лежащие внутри грудной полости. Это ощущение, разлитое во всей груди, интенсивнее чувствуется спереди в верхней части груди; некоторые больные локализуют его более в левой половине тела, приблизительно в области сердца. Субъективные ощущения, о которых идет речь, обыкновенно не исчезают внезапно с окончанием судороги, но остаются в течение некоторого времени. Первые вдохи, какие больной делает вслед за окончившейся судорогой, носят характер медленных, глубоких, методических инспираций, и больному кажется, что этими инспирациями он как будто бы преодолевает какое-то внутреннее препятствие и устраняет его. Другие субъективные ощущения выражаются в чувстве напряжения, утомления или боли преимущественно в местах прикрепления всех брюшных мышц у нижнего края грудной клетки.

Подобно инспираторной судороге, экспираторная представляет все степени — от самых сильных до слабых, едва заметных или едва начинающихся движений. Эти последние характеризуются и своей непродолжительностью, и слабыми напряжениями мышц, и незначительным количеством выводимого ими воздуха из груди. Распознавание таких слабых судорог в некоторых случаях может быть более затруднительным, чем распознавание слабых инспираторных судорог. Причина трудности заключается в том, что экспирация и при нормальных условиях является необходимой составной частью речевых движений. Поэтому закономерно возникает вопрос: как отличить в потоке речи нормальный выдох от того, который является судорожным симптомом? Напряжение экспирации во время нормальной речи представляет собой беспрерывно меняющуюся величину во всех видах речи — будет ли то речь громкая, тихая или шепотная. В этих переменах необходимо различать два момента: 1) силу, или напряженность, экспирации и 2) время, или продолжительность, экспирации известной силы.

Сила экспирации изменяется прежде всего на всех ударениях в периоде, предложении, речевом такте и отдельном слове, но она изменяется также на слогах и отдельных звуках, как мы уже видели при описании интенсивности звуков, что легко доказывается инструментальным измерением. Различные звуки, сомкнутые в один слог, произносятся не с одинаковым экспираторным напряжением, а обыкновенно на один звук падает главнейшая и сильнейшая часть экспирации; так что независимо от своей индивидуальной интенсивности и длины каждый звук может быть произнесен с той или иной силой экспирации, смотря по занимаемому им месту в слоге.

Каждый звук слога или слова в цепи других звуков имеет свой определенный выдыхательный компонент, и малейшие изменения в силе выдоха тотчас резко нарушают метрическое строение слога. Это лучше всего показать на примере: если бы в словах кость, Кострома экспирация хоть немного увеличилась против нормы на звук С, тогда мы слышали бы нечто похожее на косыть, Косытрома, или, говоря точнее, нашему уху казалось бы, что ударение слова перенесено на эти звуки. В подобных случаях, как бы ни была незначительна в количественном отношении разница в экспирации, она выступает с большой ясностью с качественной сторону.

Таким образом, судорожная экспирация распознается по абсолютной силе выдоха, по чрезмерной продолжительности выдохов равной силы и, наконец, по расстройству слоговой структуры речи. За всем этим существует еще один признак, на который надо указать, — это появление активных экспираций в тех случаях, когда экспирация должна быть только пассивной. Изредка можно наблюдать, что в конце речевого такта или предложения в том месте, где должна бы наступить инспирация или где должна быть речевая пауза, обыкновенно выполняемая пассивным выдохом, последний продолжается активными силами, т. е. при помощи сокращения брюшных мышц. Это и есть экспираторная судорога, начавшаяся с последним звуком произнесенного слова.

Влияние экспираторной судороги на действие голосового и артикуляторного механизмов гораздо более значительно, чем то, которое производит инспираторная судорога. Последняя не всегда уничтожает действие вокализации и артикуляции, и слово, начатое с экспираторным током воздуха, может быть окончено с инспираторным. Экспираторная же судорога только в самых слабых проявлениях своих оставляет до известной степени свободу артикуляции и голосообразованию, в большей же части случаев она производит угнетающее действие и совершенно приостанавливает действие голосового и артикуляторного аппаратов в течение всего времени, пока она сама длится.

Прежде чем перейти к объяснению причин этого неожиданного явления, остановимся на клиническом описании самого симптома. Приступ судороги проявляется обыкновенно напряжением брюшных мышц одновременно с широким раскрытием рта и голосовой щели; при таких явлениях артикуляция приостанавливается, голос умолкает и воздух, находящийся в груди, свободно и быстро уходит наружу: пациент как бы изрыгает воздух. Напряжение брюшных мышц большей частью значительно, рот широко открыт при сильном сокращении мышц, опускающих нижнюю челюсть, язык лежит на дне полости рта или настолько удален от твердого нёба, что между ними остается широкий канал для протока воздуха, нёбная занавеска большей частью приподнята, и вход в хоаны закрыт, так что выдыхаемый воздух направляется через рот, но иногда нёбная занавеска занимает нерешительное положение, и воздух единовременно выходит сквозь каналы полостей рта и носа. Крылья носа поднимаются во всех случаях сколько-нибудь сильной экспирации даже и тогда, когда вход в хоаны закрыт и весь воздух идет через рот. Артикуляторные движения приостанавливаются в течение всего времени, пока длится экспираторная судорога, но с ее окончанием беспрепятственно продолжаются. Весьма замечательно при этом, что энергетические порывистые экспираторные движения сменяются спокойным речевым выдохом, и между двумя выдохами существует чрезвычайная разница. Экспираторная судорога разрывает на части непрерывную цепь звуков, составляющих слово или речевой такт, и вследствие этого слова стакан, суд могут быть произнесены как:

Стаг — — канн (стакан)
Сг — — гуд (суд)

В приведенной схеме черта обозначает собою артикуляторную паузу, наполненную придыхательным звуком.

Описанная сейчас экспираторная судорога во многих отношениях представляет собой явление загадочное. Мы сказали, что артикуляция и голосообразование приостанавливаются в данной фазе в течение экспираторной судороги. Но это только приостановка, не более того, потому что артикуляторную работу никак нельзя назвать отсутствующей; напротив, она существует, и в этом можно убедиться. Если, например, судорога захватывает человека в момент артикулирования звука о или у, то круговая мышца губ и во время судороги продолжает свою деятельность, но так как нижняя челюсть одновременно опускается, то отверстие рта принимает, вследствие суммирования обоих движений, вид вертикальной щели. Наконец, музыкальная высота звуков, издаваемых во время экспираторной судороги, в некоторых случаях дает полную возможность различить элементы, соответствующие тому или иному гласному.

То же можно сказать и о согласных звуках. При этом начавшаяся судорога внезапно приостанавливает ход артикулярных движений до такой степени, что дальнейшее развитие их, даже по инерции мышц, не имеет места: все движения внезапно замирают в данной фазе. В зависимости от того, когда наступает судорога, артикуляторные органы то занимают положение, свойственное определенному звуку, то находятся на пути к нему, то на пути от него к следующему звуку или, как выражаются филологи, артикуляторные органы находятся в положении произнесения звука, это выражается в оттенке звуков, которыми окрашена экспирация.

Например, звук у слышится иногда более, как о, вследствие того, что в момент наступления судороги губы еще не успели вытянуться в трубку для звука у, а только находятся на пути к этому положению. Положение, в котором артикуляторные органы были застигнуты судорогой, остается во время нее неизменным: экспираторная судорога как бы сковывает, подобно каталепсии, артикулирующие органы в положении данной минуты, и последовательная смена артикуляторных движений приостанавливается. С прекращением судороги прерванное движение продолжается так, как будто никакого перерыва не было. Это необыкновенное явление было замечено многими, и выражение, что пациент ”выжидает” окончания судороги, ”чтобы продолжать речь” — вполне справедливо в смысле сравнения или изобразительного описания факта.

Звук, наполняющий собой речевую паузу при экспираторной судороге, принадлежит к числу придыхательных и большей частью носит на себе слабый оттенок ближайшего, по ходу артикуляции, гласного звука. Согласные же звуки, как мгновенные, так и длительные, никогда не бывают слышны вследствие того, что отверстие рта и весь вообще канал полости рта остаются открытыми в течение судороги, — что составляет ее характерную особенность, а при таких условиях образование согласных, как взрывных, так и щелевых, невозможно.

Сказанное об артикуляторном аппарате вполне применимо и к аппарату голосовому. С момента наступления судороги голос внезапно умолкает, и слышится то один беззвучный выдыхательный шум трения, то (чаще) придыхательный шум или даже придыхательный звук; следовательно, голосовая щель при этом остается открытой и открывается шире, чем при шепотном голосе. Раскрытие голосовой щели представляется явлением столь же постоянным при экспираторной судороге, как и раскрытие рта или правильное опускание нижней челюсти. Оно совершается, по-видимому, за счет судорожного сокращения задних перстнепирамидальных мышц. Эффект судорожной работы этих мышц видоизменяется работой мышц, суживающих голосовую щель и напрягающих голосовые связки, судя по тому, что придыхательный звук, о котором речь была выше, имеет не всегда одинаковый характер, являясь то более шепотным, то более звучным; но он никогда не получает настоящей звучности или громкости, так что, очевидно, судорожное раскрытие гортанной щели при всех условиях имеет перевес над голосовой функцией. Весьма вероятно, что мышцы голосового аппарата, застигнутого среди работы экспираторной судорогой, приходят в такое же оцепенение, как и артикуляторные мышцы, и это видоизменяет положение голосовой щели подобно тому, как сокращение круговой мышцы рта может изменить положение ротовой щели. Это подтверждается тем, что чаще можно наблюдать придыхательный звук в тех случаях, когда судорога наступает в момент произношения гласного звука или громкого согласного, т. е. когда голосовые связки бывают напряжены, и наоборот, — чаще беззвучный выдыхательный шум в случаях наступления судороги при одном из шепотных звуков.

Все изложенные факты приводят к заключению, что экспираторная судорога представляет собой сложный комплекс явлений, потому что в состав ее, кроме судороги в сфере активной экспирации, входит известное положение голосовой щели и известное положение нижней челюсти, а также до некоторой степени определенное положение нёбной занавески и крыльев носа. Все эти разнообразные движения возникают одновременно, как бы по одному общему импульсу, и столь же одновременно и внезапно исчезают, одновременно усиливаются и одновременно ослабевают — одним словом, носят характер сопряженных движений.

Мы должны в заключение упомянуть еще об одном явлении, свойственном экспираторной судороге. Нередко случается наблюдать, что слово и слог, произнесение которых было приостановлено экспираторной судорогой, после ее окончания произносятся порывисто и с особенно сильным экспираторным напряжением. Всего чаще это замечается в ту пору, когда экспираторная судорога, довела спадение грудной клетки весьма близко к его крайнему пределу.

История болезни III

Воспитанник учебного заведения, 11 лет, слабого телосложения. Размеры его тела соответствуют росту, но голова представляется непропорционально большой, наибольшая окружность ее равна 535 миллиметрам, лоб выступает вперед и лицевой угол Кампера близок к прямому. Голова равномерно увеличена по всем направлениям. Мальчик обладает посредственными умственными дарованиями. Речь его и вне заикания отличается некоторой неясностью отдельных звуков, например звук ”с” выговаривается смягченным образом, как будто бы за ним следовал мягкий знак, например слово ”страх” произносится как ”сыпрах”. Заикание началось у него в раннем детстве. В числе его родных заиканием страдает в настоящее время его сестра девяти лет, а мать страдала заиканием в молодости.
Главнейший симптом заикания у больного составляет экспираторная судорога. Она чаще всего наступает уже при первых звуках произносимого слова и обыкновенно падает на те звуки, которые произносятся с наибольшим экспираторным напряжением, например на гласные звуки или по преимуществу на те слоги, где встречаются глухие звуки, т. е. чаще на слог па, та, ка, чем на — ба, да, га.

Примеры его заикания:
Чаг — га — га — гасто (часто).
Умеренная экспираторная судорога, начавшаяся на первом слоге, повторилась трижды, и затем второй слог произнесен был без новой инспирации.
Эг — гепекуана (ипекакуана).
При произнесении этого слова экспираторная судорога началась уже когда артикуляторный аппарат — в данном случае губы, язык и щеки — еще не успел принять надлежащего положения для данного звука, а только находился на пути к нему, вследствие этого звук вышел нечистым, занимающим среднее положение между ”э” и ”о”, или даже ”ё”.

3. Ритмическая дыхательная судорога #7

На главную от Судорога на выдохе и экспирация